Юный любитель литературы, мы твердо убеждены, в том, что тебе будет приятно читать сказку "Штопальная игла" Ганс Христиан Андерсен и ты сможешь извлечь из нее урок и пользу. Десятки, сотни лет отделяют нас от времени создания произведения, а проблематика и нравы людей остаются прежними, практически неизменными. Все образы просты, обыденны и не вызывают юношеского непонимания, ведь мы сталкиваемся с ними ежедневно в нашем быту. Реки, деревья, звери, птицы - все оживает, наполняется живыми красками, помогает героям произведения в благодарность за их добро и ласку. Как отчетливо изображены превосходства положительных героев над отрицательными, какими живыми и светлыми мы видим первых и мелочных - вторых. Небольшое количество деталей окружающего мира делает изображающийся мир более насыщенным и правдоподобным. Зачастую в детских произведениях, центральным становятся личностные качества героя, его противление злу, постоянно пытающегося сбить добра-молодца с верного пути. Сказка "Штопальная игла" Ганс Христиан Андерсен читать бесплатно онлайн будет весело и деткам и их родителям, малыши будут рады хорошему окончанию, а мамы и папы - рады за малышей!

Ж ила-была штопальная игла. Она так высоко задирала свой острый носик, словно была по крайней мере тонкой швейной иголкой.
— Осторожнее! — сказала она пальцам, которые вынимали её из коробки. — Не уроните меня! Если я упаду, то, конечно, потеряюсь. Я слишком тонка.
— Будто уж! — ответили пальцы и крепко обхватили штопальную иглу.
— Вот видите, — сказала штопальная игла, — я хожу не одна. За мной тянется целая свита! — И она потянула за собой длинную нитку, но только без узелка.
Пальцы ткнули иглу в старый кухаркин башмак. На нём только что лопнула кожа, и надо было зашить дыру.
— Фу, какая чёрная работа! — сказала штопальная игла. — Я не выдержу. Я сломаюсь!
И сломалась.
— Ну вот! — пискнула игла. — Я же говорила, что я слишком тонка.
“Теперь она никуда не годится”,- подумали пальцы и уж хотели было выбросить иглу. Но кухарка приделала к сломанному концу иглы сургучную головку и заколола иглой свой шейный платок.
— Вот теперь я брошка! — сказала штопальная игла. — Я всегда знала, что займу высокое положение: в ком есть толк, тот не пропадёт.
И она усмехнулась про себя — никто ведь не слыхал, чтобы штопальные иглы смеялись громко. Сидя в платке, она самодовольно поглядывала по сторонам, словно ехала в карете.
— Позвольте спросить, вы из золота? — обратилась игла к своей соседке — булавке. — Вы очень милы, и у вас своя собственная головка. Жаль только, что она слишком мала. Придётся, моя милая, вам отрастить её — не всякому ведь достаётся головка из настоящего сургуча.
При этом штопальная игла так гордо выпрямилась, что вылетела из платка и упала прямо в канаву, в которую кухарка в это время выливала помои.
— Ну что ж, я не прочь отправиться в плаванье! — заявила штопальная игла. — Только бы мне не утонуть.
И она пошла прямо ко дну.
— Ах, я слишком тонка, я не создана для этого мира! — вздохнула она, лёжа в уличной канавке, — Но не надо падать духом — я ведь знаю себе цену.
И она выпрямилась, как могла. Ей всё было нипочём.
Над ней проплывала всякая всячина — щепки, соломинки, клочки старых газет…
— Сколько их тут! — говорила штопальная игла. — И хоть бы один из них догадался, кто лежит здесь, под водой. А ведь лежу здесь я, настоящая брошка… Вот плывёт щепка. Ну что же, плыви, плыви!.. Щепкой ты была, щепкой и останешься. А вон соломинка несётся… Ишь как вертится! Не задирай носа, голубушка! Смотри, наткнёшься на камень. А вот обрывок газеты. И разобрать уж нельзя, что на нём напечатано, а он гляди как важничает… Одна я лежу тихо, смирно. Я знаю себе цену, и этого у меня никто не отнимет.
Вдруг возле неё что-то блеснуло. “Брильянт!” — подумала штопальная игла. А это был простой бутылочный осколок, но он ярко блестел на солнце. И штопальная игла с ним заговорила.
— Я брошка, — сказала она, — А вы, должно быть, брильянт?
— Да, что-то в этом роде, — ответил бутылочный осколок.
И они разговорились. Каждый из них считал себя драгоценностью и радовался, что нашёл достойного собеседника.
Штопальная игла сказала:
— Я жила в коробке у одной девицы. Девица эта была кухаркой. У неё на каждой руке было по пяти пальцев, и вы не можете себе представить, до чего доходило их чванство! А ведь всего только у них и дела было, что вынимать меня из коробки и класть обратно.
— Чем же эти пальцы гордились? Своим блеском? — сказал бутылочный осколок.
— Блеском? — переспросила игла. — Нет, никакого блеска в них не было, зато чванства хоть отбавляй. Их было пять родных братьев. Они были разного роста, но держались всегда вместе — шеренгой. Только крайний из них, по прозванию Толстяк, торчал в сторону. Кланяясь, он сгибался только пополам, а не в три погибели, как остальные братья. Зато он хвастался тем, что если его отрубят, то и весь человек будет негоден для военной службы. Второй палец звался Лакомкой. Куда только он не совал свой нос — и в сладкое и в кислое, и в небо и в землю! А когда кухарка писала, он нажимал перо. Третьего брата звали Долговязым. Он смотрел на всех свысока. Четвёртый, по прозванию Златоперст, носил вокруг пояса золотое кольцо. Ну, а самого маленького звали Петрушкой Бездельником. Он ровно ничего не делал и очень этим гордился. Вот чванились они, чванились, а ведь из-за них-то я и угодила в канаву.
— А зато теперь мы с вами лежим и блестим, — сказал бутылочный осколок.
Но в эту минуту кто-то вылил в канаву ведро воды. Вода хлынула через край и унесла с собой бутылочный осколок.
— Ах, он ушёл от меня! — вздохнула штопальная игла. — А я осталась одна. Видно, я слишком тонка, слишком остра. Но я горжусь этим.
И она лежала на дне канавы, вытянувшись в струнку, и размышляла всё об одном и том же — о себе самой:
“Я, наверно, родилась от солнечного луча, так я тонка. Недаром мне кажется, что солнце ищет меня сейчас в этой мутной воде. Ах, мой бедный отец никак не может меня найти! Зачем я сломалась? Если бы я не потеряла свой глазок, я заплакала бы сейчас, так мне себя жалко. Но нет, я бы этого не сделала, Это неприлично”.
Однажды к водосточной канаве прибежали мальчишки и стали выуживать из грязи старые гвозди и медяшки. Скоро они перепачкались с головы до ног, ко это-то им больше всего и нравилось.
— Ай! — вскрикнул вдруг один из мальчишек. Он укололся о штопальную иглу. — Гляди-ка, что за штука!
— Я не штука, а барышня! — заявила штопальная игла, но никто не расслышал её писка.
Старую штопальную иглу трудно было и узнать. Сургучная головка отвалилась, и вся игла почернела. А так как в чёрном платье все кажутся ещё тоньше и стройнее, то игла нравилась себе теперь ещё больше прежнего.
— Вот плывёт яичная скорлупа! — закричали мальчишки.
Они поймали скорлупу, воткнули в неё штопальную иглу и бросили в лужу.
“Белое идёт к чёрному, — подумала штопальная игла. — Теперь я стану заметнее, и все будут мной любоваться. Только бы мне не захворать морской болезнью. Я не перенесу её. Я ведь такая хрупкая…”
Но игла не захворала.
“Видно, морская болезнь меня не берёт, — подумала она. — Хорошо иметь стальной желудок и притом никогда не забывать, что ты выше простого смертного. Вот теперь я совсем пришла в себя. Хрупкие создания, оказывается, стойко переносят невзгоды”.
— Крак! — сказала яичная скорлупа. Её переехала ломовая телега.
— Ой, как тяжело! — завопила штопальная игла. — Теперь уж я непременно захвораю. Я не выдержу! Не выдержу!
Но она выдержала. Ломовая телега уже давно исчезла из виду, а штопальная игла осталась лежать как ни в чём не бывало на мостовой.
Ну и пусть себе лежит.

Жила-была штопальная игла. Она так высоко задирала свой острый носик, словно была по крайней мере тонкой швейной иголкой.
- Осторожнее! - сказала она пальцам, которые вынимали её из коробки. - Не уроните меня! Если я упаду, то, конечно, потеряюсь. Я слишком тонка.
- Будто уж! - ответили пальцы и крепко обхватили штопальную иглу.
- Вот видите, - сказала штопальная игла, - я хожу не одна. За мной тянется целая свита! - И она потянула за собой длинную нитку, но только без узелка.
Пальцы ткнули иглу в старый кухаркин башмак. На нём только что лопнула кожа, и надо было зашить дыру.
- Фу, какая чёрная работа! - сказала штопальная игла. - Я не выдержу. Я сломаюсь!
И сломалась.
- Ну вот! - пискнула игла. - Я же говорила, что я слишком тонка.
“Теперь она никуда не годится”,- подумали пальцы и уж хотели было выбросить иглу. Но кухарка приделала к сломанному концу иглы сургучную головку и заколола иглой свой шейный платок.
- Вот теперь я брошка! - сказала штопальная игла. - Я всегда знала, что займу высокое положение: в ком есть толк, тот не пропадёт.
И она усмехнулась про себя - никто ведь не слыхал, чтобы штопальные иглы смеялись громко. Сидя в платке, она самодовольно поглядывала по сторонам, словно ехала в карете.
- Позвольте спросить, вы из золота? - обратилась игла к своей соседке - булавке. - Вы очень милы, и у вас своя собственная головка. Жаль только, что она слишком мала. Придётся, моя милая, вам отрастить её - не всякому ведь достаётся головка из настоящего сургуча.
При этом штопальная игла так гордо выпрямилась, что вылетела из платка и упала прямо в канаву, в которую кухарка в это время выливала помои.
- Ну что ж, я не прочь отправиться в плаванье! - заявила штопальная игла. - Только бы мне не утонуть.
И она пошла прямо ко дну.
- Ах, я слишком тонка, я не создана для этого мира! - вздохнула она, лёжа в уличной канавке, - Но не надо падать духом - я ведь знаю себе цену.
И она выпрямилась, как могла. Ей всё было нипочём.
Над ней проплывала всякая всячина - щепки, соломинки, клочки старых газет...
- Сколько их тут! - говорила штопальная игла. - И хоть бы один из них догадался, кто лежит здесь, под водой. А ведь лежу здесь я, настоящая брошка... Вот плывёт щепка. Ну что же, плыви, плыви!.. Щепкой ты была, щепкой и останешься. А вон соломинка несётся... Ишь как вертится! Не задирай носа, голубушка! Смотри, наткнёшься на камень. А вот обрывок газеты. И разобрать уж нельзя, что на нём напечатано, а он гляди как важничает... Одна я лежу тихо, смирно. Я знаю себе цену, и этого у меня никто не отнимет.
Вдруг возле неё что-то блеснуло. “Брильянт!” - подумала штопальная игла. А это был простой бутылочный осколок, но он ярко блестел на солнце. И штопальная игла с ним заговорила.
- Я брошка, - сказала она, - А вы, должно быть, брильянт?
- Да, что-то в этом роде, - ответил бутылочный осколок.
И они разговорились. Каждый из них считал себя драгоценностью и радовался, что нашёл достойного собеседника.
Штопальная игла сказала:
- Я жила в коробке у одной девицы. Девица эта была кухаркой. У неё на каждой руке было по пяти пальцев, и вы не можете себе представить, до чего доходило их чванство! А ведь всего только у них и дела было, что вынимать меня из коробки и класть обратно.
- Чем же эти пальцы гордились? Своим блеском? - сказал бутылочный осколок.
- Блеском? - переспросила игла. - Нет, никакого блеска в них не было, зато чванства хоть отбавляй. Их было пять родных братьев. Они были разного роста, но держались всегда вместе - шеренгой. Только крайний из них, по прозванию Толстяк, торчал в сторону. Кланяясь, он сгибался только пополам, а не в три погибели, как остальные братья. Зато он хвастался тем, что если его отрубят, то и весь человек будет негоден для военной службы. Второй палец звался Лакомкой. осказках.ру - сайт Куда только он не совал свой нос - и в сладкое и в кислое, и в небо и в землю! А когда кухарка писала, он нажимал перо. Третьего брата звали Долговязым. Он смотрел на всех свысока. Четвёртый, по прозванию Златоперст, носил вокруг пояса золотое кольцо. Ну, а самого маленького звали Петрушкой Бездельником. Он ровно ничего не делал и очень этим гордился. Вот чванились они, чванились, а ведь из-за них-то я и угодила в канаву.
- А зато теперь мы с вами лежим и блестим, - сказал бутылочный осколок.
Но в эту минуту кто-то вылил в канаву ведро воды. Вода хлынула через край и унесла с собой бутылочный осколок.
- Ах, он ушёл от меня! - вздохнула штопальная игла. - А я осталась одна. Видно, я слишком тонка, слишком остра. Но я горжусь этим.
И она лежала на дне канавы, вытянувшись в струнку, и размышляла всё об одном и том же - о себе самой:
“Я, наверно, родилась от солнечного луча, так я тонка. Недаром мне кажется, что солнце ищет меня сейчас в этой мутной воде. Ах, мой бедный отец никак не может меня найти! Зачем я сломалась? Если бы я не потеряла свой глазок, я заплакала бы сейчас, так мне себя жалко. Но нет, я бы этого не сделала, Это неприлично”.
Однажды к водосточной канаве прибежали мальчишки и стали выуживать из грязи старые гвозди и медяшки. Скоро они перепачкались с головы до ног, ко это-то им больше всего и нравилось.
- Ай! - вскрикнул вдруг один из мальчишек. Он укололся о штопальную иглу. - Гляди-ка, что за штука!
- Я не штука, а барышня! - заявила штопальная игла, но никто не расслышал её писка.
Старую штопальную иглу трудно было и узнать. Сургучная головка отвалилась, и вся игла почернела. А так как в чёрном платье все кажутся ещё тоньше и стройнее, то игла нравилась себе теперь ещё больше прежнего.
- Вот плывёт яичная скорлупа! - закричали мальчишки.
Они поймали скорлупу, воткнули в неё штопальную иглу и бросили в лужу.
“Белое идёт к чёрному, - подумала штопальная игла. - Теперь я стану заметнее, и все будут мной любоваться. Только бы мне не захворать морской болезнью. Я не перенесу её. Я ведь такая хрупкая...”
Но игла не захворала.
“Видно, морская болезнь меня не берёт, - подумала она. - Хорошо иметь стальной желудок и притом никогда не забывать, что ты выше простого смертного. Вот теперь я совсем пришла в себя. Хрупкие создания, оказывается, стойко переносят невзгоды”.
- Крак! - сказала яичная скорлупа. Её переехала ломовая телега.
- Ой, как тяжело! - завопила штопальная игла. - Теперь уж я непременно захвораю. Я не выдержу! Не выдержу!
Но она выдержала. Ломовая телега уже давно исчезла из виду, а штопальная игла осталась лежать как ни в чём не бывало на мостовой.
Ну и пусть себе лежит.

Добавить сказку в Facebook, Вконтакте, Одноклассники, Мой Мир, Твиттер или в Закладки

Жила-была штопальная игла; она считала себя такой тонкой, что воображала, будто она швейная иголка. - Смотрите, смотрите, что вы держите! — сказала она пальцам, когда они вынимали ее. - Не уроните меня! Упаду на пол - чего доброго, затеряюсь: я слишком тонка! - Будто уж! - ответили пальцы и крепко обхватили ее за талию. - Вот видите, я иду с целой свитой! - сказала штопальная игла и потянула за собой длинную нитку, только без узелка. - Пальцы ткнули иглу прямо в кухаркину туфлю, - кожа на туфле лопнула, и надо было зашить дыру. - Фу, какая черная работа! - сказала штопальная игла. - Я не выдержу!Я сломаюсь! И вправду сломалась. - Ну вот, я же говорила, - сказала она. - Я слишком тонка! «Теперь она никуда не годится», - подумали пальцы, но им все-таки пришлось крепко держать ее: кухарка накапала на сломанный конец иглы сургуч и потом заколола ею косынку. - Вот теперь я - брошка! - сказала штопальная игла. - Я знала, что буду в чести: в ком есть толк, из того всегда выйдет что-нибудь путное. И она засмеялась про себя, - ведь никто не видал, чтобы штопальные иглы смеялись громко, - она сидела в косынке, словно в карете, и поглядывала по сторонам. - Позвольте спросить, вы из золота? - обратилась она к соседке - булавке. - Вы очень милы, и у вас собственная головка... Только маленькая! Постарайтесь ее отрастить, - не всякому ведь достается сургучная головка! При этом штопальная игла так гордо выпрямилась, что вылетела из платка прямо в раковину, куда кухарка как раз выливала помои. - Отправляюсь в плавание! - сказала штопальная игла. - Только бы мне не затеряться! Но она затерялась. - Я слишком тонка, я не создана для этого мира! - сказала она, лежа в уличной канаве. - Но я знаю себе цену, а это всегда приятно. И штопальная игла тянулась в струнку, не теряя хорошего расположения духа. Над ней проплывала всякая всячина: щепки, соломинки, клочки газетной бумаги... - Ишь, как плывут! - говорила штопальная игла. - они понятия не имеют о том, кто скрывается тут под ними. - Это я тут скрываюсь! Я тут сижу! Вон плывет щепка: у нее только и мыслей, что о щепках. Ну, щепкой она век и останется! Вот соломинка несется... Вертится-то, вертится-то как! Не задирай так носа! Смотри, как бы не наткнуться на камень! А вон газетныйобрывок плывет. Давно уж забыть успели, что на нем напечатано, а он, гляди, как развернулся!.. Я лежу тихо, смирно. Я знаю себе цену, и этого у меня не отнимут! Раз возле нее что-то заблестело, и штопальная игла вообразила, чт оэто бриллиант. Это был бутылочный осколок, но он блестел, и штопальнаяигла заговорила с ним. Она назвала себя брошкой и спросила его: - Вы, должно быть, бриллиант? - Да, нечто в этом роде. И оба думали друг про друга и про самих себя, что они настоящие драгоценности, и говорили между собой о невежественности и надменности света. - Да, я жила в коробке у одной девицы, - рассказывала штопальная игла. - Девица эта была кухаркой. У нее на каждой руке было по пяти пальцев, и вы представить себе не можете, до чего доходило их чванство! А ведь занятие у них было только одно - вынимать меня и класть обратно вкоробку! - А они блестели? - спросил бутылочный осколок. - Блестели? - отвечала штопальная игла. - Нет, блеску в них не было,зато сколько высокомерия!.. Их было пять братьев, все - урожденные «пальцы» они всегда стояли в ряд, хоть и были различной величины. Крайний - Толстяк, - прочем, отстоял от других, он был толстый коротышка, и спина у него гнулась только в одном месте, так что он мог кланяться только раз; зато он говорил, что если его отрубят, то человек не годится больше для военной службы. Второй - Лакомка - тыкал нос всюду: и в сладкое и вкислое, тыкал и в солнце и в луну; он не нажимал перо, когда надо былописать. Следующий - долговязый - смотрел на всех свысока. Четвертый - Златоперст - носил вокруг пояса золотое кольцо и, наконец, самый маленький - Пер-музыкант - ничего не делает и очень этим гордился. Да, они только изнали, что хвастаться, и вот - я бросилась в раковину. - А теперь мы сидим и блестим! - сказал бутылочный осколок. В это время воды в канаве прибыло, так что она хлынула через край и унесла с собой осколок. - Он продвинулся! - здохнула штопальная игла. - А я осталась лежать! Я слишком тонка, слишком деликатна, но я горжусь этим, и это благородная гордость! И она лежала, вытянувшись в струнку, и передумала много дум. - Я просто готова думать, что родилась от солнечного луча, - так я тонка! Право, кажется, будто солнце ищет меня под водой! Ах, я так тонка,что даже отец мой солнце не может меня найти! Не лопни тогда мой глазок [игольное ушко по-датски называется игольным глазком], я бы, кажется, заплакала! Впрочем, нет, плакать неприлично! Однажды пришли уличные мальчишки и стали копаться в канавке, выискивая старые гвозди, монетки и прочие сокровища. Перепачкались они страшно, но это-то и доставляло им удовольствие! - Ай! - закричал вдруг один из них; он укололся о штопальную иглу. - Смотри, какая штука! - Черное на белом фоне очень красиво! - сказала штопальная игла. - Теперь меня хорошо видно! Только бы не поддаться морской болезни, этого я не выдержу: я такая хрупкая! Но она не поддалась морской болезни - выдержала. - Я не штука, а барышня! - заявила штопальная игла, но ее никто нерасслышал. Сургуч с нее сошел, и она вся почернела, но в черном всегда выглядишь стройнее, и игла воображала, что стала еще тоньше прежнего. - Вон плывет яичная скорлупа! - закричали мальчишки, взяли штопальную иглу и воткнули в скорлупу. - Против морской болезни хорошо иметь стальной желудок, и всегда помнить, что ты не то что простые смертные! Теперь я совсем оправилась.Чем ты благороднее, тем больше можешь перенести! - Крак! - сказала яичная скорлупа: ее переехала ломовая телега. - Ух, как давит! - завопила штопальная игла. - Сейчас меня стошнит! Не выдержу! Сломаюсь! Но она выдержала, хотя ее и переехала ломовая телега; она лежала намостовой, вытянувшись во всю длину, - ну и пусть себе лежит!

Жила-была штопальная игла; она считала себя такой тонкой, что воображала, будто она швейная иголка.
- Смотрите, смотрите, что вы держите! - сказала она пальцам, когда они вынимали ее. - Не уроните меня! Если упаду на пол, я чего доброго затеряюсь: я слишком тонка!
- Будто уж! - ответили пальцы и крепко обхватили ее за талию.
- Вот видите, я иду с целой свитой! - сказала штопальная игла и потянула за собой длинную нитку, только без узелка.
Пальцы ткнули иглу прямо в кухаркину туфлю, - кожа на туфле лопнула, и надо было зашить дыру.
- Фу, какая черная работа! - сказала штопальная игла. - Я не выдержу! Я сломаюсь!
И вправду сломалась.
- Ну вот, я же говорила, - сказала она. - Я слишком тонка!
«Теперь она никуда не годится», - подумали пальцы, но им все-таки пришлось крепко держать ее: кухарка накапала на сломанный конец иглы сургуч и потом заколола ей шейный платок.
- Вот теперь я - брошка! - сказала штопальная игла. - Я знала, что войду в честь; в ком есть толк, из того всегда выйдет что-нибудь путное.
И она засмеялась про себя, - никто ведь не видал, чтобы штопальные иглы смеялись громко, - и самодовольно поглядывала по сторонам, точно ехала в карете.
- Позвольте спросить, вы из золота? - обратилась она к соседке-булавке. - Вы очень милы, и у вас собственная головка… Только маловата она! Постарайтесь ее отрастить, - не всякому ведь достается сургучная головка!
При этом штопальная игла так гордо выпрямилась, что вылетела из платка прямо в трубу водостока, куда кухарка как раз выливала помои.
- Отправляюсь в плаванье! - сказала штопальная игла. - Только бы мне не затеряться!
Но она затерялась.
- Я слишком тонка, я не создана для этого мира! - сказала она, сидя в уличной канавке. - Но я знаю себе цену, а это всегда приятно.
И штопальная игла тянулась в струнку, не теряя хорошего расположения духа.
Над ней проплывала всякая всячина: щепки, соломинки, клочки газетной бумаги…
- Ишь, как плывут! - говорила штопальная игла. - Они и понятия не имеют о том, что скрывается тут под ними. - Это я тут скрываюсь! Я тут сижу! Вон плывет щепка: у нее только и мыслей, что о щепке. Ну, щепкой она век и останется! Вот соломинка несется… Вертится-то, вертится-то как! Не задирай так носа! Смотри, как бы не наткнуться на камень! А вон газетный обрывок плывет. Давно уж забыть успели, что и напечатано на нем, а он, гляди, как развернулся!.. А я лежу тихо, смирно. Я знаю себе цену, и этого у меня не отнимут!
Раз возле нее что-то заблестело, и штопальная игла вообразила, что это бриллиант. Это был бутылочный осколок, но он блестел, и штопальная игла заговорила с ним. Она назвала себя брошкой и спросила его:
- Вы, должно быть, бриллиант?
- Да, нечто в этом роде.
И оба думали друг про друга и про самих себя, что они необыкновенно драгоценны, и говорили между собой о невежественности и надменности света.
- Да, я жила в коробке у одной девицы, - рассказывала штопальная игла. - Девица эта была кухаркой. У нее на каждой руке было по пяти пальцев, и вы представить себе не можете, до чего доходило их чванство! А ведь и все-то их дело было - вынимать меня и прятать обратно в коробку!
- А они блестели? - спросил бутылочный осколок.
- Блестели? - отвечала штопальная игла. - Нет, блеску в них не было, зато высокомерия!.. Их было пять братьев, все - урожденные «пальцы»; они всегда стояли в ряд, хоть и были различной величины. Крайний - Толстопузый, - впрочем, стоял в стороне от других, и спина у него гнулась только в одном месте, так что он мог кланяться только раз; зато он говорил, что если его отрубят у человека, то весь человек не годится больше для военной службы. Второй - Тычок-Лакомка - тыкал свой нос всюду: и в сладкое и в кислое, тыкал и в солнце и в луну; он же нажимал перо при письме. Следующий - Долговязый - смотрел на всех свысока. Четвертый - Златоперст - носил вокруг пояса золотое кольцо и, наконец, самый маленький - Петрушка-Бездельник - ничего не делал и очень этим гордился. Чванились, чванились, да и проворонили меня!
- А теперь мы сидим и блестим! - сказал бутылочный осколок.
В это время воды в канаве прибыло, так что она хлынула через край и унесла с собой осколок.
- Он продвинулся! - вздохнула штопальная игла. - А я осталась сидеть! Я слишком тонка, слишком деликатна, но я горжусь этим, и это благородная гордость!
И она сидела, вытянувшись в струнку, и передумала много дум.
- Я просто готова думать, что родилась от солнечного луча, - так я тонка! Право, кажется, будто солнце ищет меня под водой! Ах, я так тонка, что даже отец мой солнце не может меня найти! Не лопни тогда мой глазок, я бы кажется заплакала! Впрочем, нет, плакать неприлично!
Раз пришли уличные мальчишки и стали копаться в канавке, выискивая старые гвозди, монетки и прочие сокровища. Перепачкались они страшно, но это-то и доставляло им удовольствие!
- Ай! - закричал вдруг один из них; он укололся о штопальную иглу. - Ишь, какая штука!
- Я не штука, а барышня! - заявила штопальная игла, но ее никто не расслышал. Сургуч с нее сошел, и она вся почернела, но в черном платье кажешься стройнее, и игла воображала, что стала еще тоньше прежнего.
- Вон плывет яичная скорлупа! - закричали мальчишки, взяли штопальную иглу и воткнули в скорлупу.
- Черное на белом фоне очень красиво! - сказала штопальная игла. - Теперь меня хорошо видно! Только бы морская болезнь не одолела, этого я не выдержу: я такая хрупкая!
Но морская болезнь ее не одолела, она выдержала.
- Против морской болезни хорошо иметь стальной желудок, и всегда надо помнить, что ты не то что простые смертные! Теперь я совсем оправилась. Чем ты благороднее и тоньше, тем больше можешь перенести!
- Крак! - сказала яичная скорлупа: ее переехала ломовая телега.
- Ух, как давит! - завопила штопальная игла. - Сейчас меня морская болезнь одолеет! Не выдержу! Сломаюсь!
Но она выдержала, хотя ее и переехала ломовая телега; она лежала на мостовой врастяжку, ну и пусть себе лежит!

Сказка: Ганса Христиана Андерсена Иллюстрации: Педерсен.